Осенний лист упал на землю - Жанна Пестова

Посидев, собравшись с силами, она, оглядевшись по сторонам, приподняла подол юбки: лохмотья разорванных колготок вперемешку с лохмотьями содранной кожи, крови чуть. Все не так уж плохо. Ушиб, конечно, сильный, да и рану надо бы обработать антисептиком. Только для этого надо сначала попасть домой. Она с тоской посмотрела на стоянку такси: «Нет, разговаривать ни с кем сейчас не могу. Дойду пешком, уже недалеко». Решительно поднялась. Видимо слишком резко – боль усадила обратно. В глазах потемнело.

– Тетя, вам плохо?

Открыла глаза. Девчушка лет пяти в блеклой курточке и залатанных сапожках. В другое время она обязательно бы расспросила девочку, почему гуляет одна, где родители, постаралась бы их найти. Координатор благотворительного фонда, она хорошо знала, что те, кому помощь действительно необходима, редко за ней обращаются сами. В другое время обязательно бы нашла и помогла. Но не сегодня, не сейчас.

– У Олега боли, у Витюши боли, и у разных Тань и Мань, а у тети перестань. – Девчушка робко погладила ее распухающее колено.

От нечаянного этого сочувствия проступили слёзы: «Плакать нельзя. Плакать буду дома». Попыталась улыбнуться:

– Спасибо, мне уже легче.

Достала из кармана телефон, проверила, не повредила ли его при падении, нажала на клавишу.

Таксист попался понятливый, с разговорами не лез, помог выйти из машины и даже проводил до подъезда.

Захлопнув дверь квартиры, отгородилась ото всего мира. Всё, теперь можно не сдерживаться, можно расслабиться, поплакать, закатить истерику. А потом спокойно обдумать, что же с ней произошло и как такое стало возможно. «Но сначала надо обработать колено. Лишних ног у меня нет. И новая вряд ли отрастёт» – попыталась поиронизировать над собой, направляясь в ванную.

Обработав рану, вдоволь наревевшись, босая прошлёпала на кухню. Ногам было холодно, но надевать тапочки не хотелось. Подбирать разбросанную в прихожей одежду тоже.

Видевшая много чужого горя, она, конечно, понимала, то, что случилось с ней – не беда и не горе, всего лишь неприятности, с ними можно справиться. Поставила на плиту чайник, достала из холодильника молоко. Почему-то во время неприятностей ей всегда хотелось манной каши. Что это – подсознательное стремление спрятаться от проблем, почувствовав себя ребёнком, или нехватка каких-то полезных элементов в организме? Разбираться было лень. Она просто варила кашу, а потом сытая и немного умиротворённая приступала к анализу ситуации.

– У меня к вам встречное предложение, Надина Георгиевна. Правда, не совсем деловое. – Он медленно и тщательно проговаривал каждое слово.

– Какое? – Она слегка наклонила голову. Вот уже полчаса пыталась увлечь его идеей издания сборника стихов молодых поэтов.

Он держал паузу, театрально, как ей показалось, изображая сомнения, стоит ли высказывать своё неделовое, встречное предложение.

В повисшей тишине слабый щелчок прозвучал неожиданно громко. Ее волосы, вырвавшись на свободу, густой волной рассыпались по плечам.

– Извините, – слегка улыбнулась, выпутывая заколку из волос.

– Что мне в вас особенно нравится – улыбнулся и он в ответ, – так это ваши манеры, ваше умение держать себя достойно, я бы даже сказал благородно, в любой ситуации.

– Спасибо за комплимент, – она насторожилась, не понимая, причем здесь ее манеры и что это за «любые ситуации».

– Я знаю, что вы принимаете очень живое и непосредственное участие в литературной, и не только, судьбе нашего местного писателя Леднова, довольно талантливого, насколько я могу судить. По крайней мере, рассказы его я прочел с большим интересом. – Он показал рукопись, бросив на Надину изучающий взгляд.

От этого взгляда у нее появилось ощущение, что ее принародно раздевают.

– Так вот, я готов помочь с изданием и этой книги тоже, взяв на себя все финансовые расходы. Но при одном непременном условии.

Снова повисла пауза. Она замерла, не желая верить дурным предчувствиям. «Ну же, не тяни!» – Подхлестнула мысленно.

– Я бы хотел просить вас уделить мне немного внимания в неофициальной обстановке. Я очень уважаю вас не только как специалиста, но и как женщину. Ценю ваш ум, вашу интеллигентность… Да что скрывать: вы мне просто нравитесь, извините, если это вам неприятно. – Он встал, не отрывая от неё глаз, отошел за стул, едва заметно поглаживая руками его спинку. Надина, как завороженная следила за его движениями.

– Вы, наверное, уже знаете, что в конце месяца будет проводиться областной семинар «Социальные благотворительные проекты». Так вот мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились принять участие в работе этого семинара.

Его слова сбили ее с толку. Она уже приготовилась к непристойности, и вдруг… Неужели показалось? Хорошо, если так. И все же напряжение, повисшее в кабинете, не позволило ей расслабиться.

– Семинар будет проводиться в пансионате «Сказка». – Продолжил он, и добавил уже несколько иным тоном – Я знаю, что за холодной сдержанностью у вас скрывается страстная творческая натура, способная… доставить невероятное наслаждение мужчине… И я смею надеяться, вы не откажете мне во внимании, в возможности поухаживать за вами. И не только поухаживать… Обещаю, что репутация ваша при этом не пострадает.

Она не ошиблась, предчувствия не обманули, увы. Надина встала, чувствуя, что начинает кружиться голова.

– Я не тороплю вас с ответом. Подумайте, взвесьте. Через неделю, – он сверился с календарём, его тон снова стал подчеркнуто деловым – да, через неделю в случае положительного ответа, а я очень надеюсь, что ответ будет положительным, начнём оформлять необходимые документы.

Она молча пошла к выходу, задыхаясь от бессильной ярости. Её переполняло возмущение и невозможность выразить это возмущение. При других обстоятельствах посмел бы он только намекнуть… Она бы тут же залепила ему увесистую пощечину и высказала бы всё, что думает и о нём, и о его мерзком предложение. При других обстоятельствах. Сейчас же вынуждена была вежливо улыбаться и терпеть. Работа прежде всего. «Сволочь!» – кричала она ему мысленно.

– Мой телефон у вас есть. Я буду ждать вашего звонка. – Его слова выталкивали её из кабинета.

«А что такого страшного произошло? Что ты так убиваешься? – Она пыталась разговаривать с собой намеренно жестко, чтобы остановить поток эмоций. – Предложили переспать за деньги? Эка невидаль! К тому же не за деньги, а за услугу. Да и предложение было сделано в очень деликатной форме. И потом, не ты ли сама говорила, что дорого бы дала за возможность издать эту книгу? Твоя просьба услышана. Ты же принципиальная, за своих просить не можешь, только за чужих. Так вот – просить не надо, сам предложил. Тебе предоставляется возможность осчастливить своего любимого. Всего-то и надо – доставить другому мужчине удовольствие. Действуй, а не устраивай истерик! Или цена всё же слишком высока?». Зная, как важно для Олега было издать книгу, она часто мысленно, а то и вслух говорила, что готова ради этого на многое. Правда, говоря так, она представляла себя скорее булгаковской Маргаритой, а уж никак не Манон Леско. «Получается, душу продать готова, а тело – нет. Тело дороже души?» – Вывод ошеломил. Захотелось глотнуть свежего воздуха. В открытую форточку ворвались запахи талого снега и вытаявшей земли, ее любимые весенние запахи. В домах светились окна. Там шла своя жизнь: люди приходили с работы, обменивались новостями, жаловались друг другу, ища и находя сочувствие и поддержку. Где-то там, в темноте светятся окна, за которыми и ей будут рады, выслушают, утешат, может, конечно, и поругают.

«Хорошо, что Олег в командировке, – подумалось вдруг, – можно все спокойно, не спеша обдумать. Мне на это целую неделю дали. Олегу о таком предложении рассказывать нельзя. Да и никому нельзя». Она включила телевизор, не раздеваясь, забралась под одеяло и, установив на пульте таймер, начала бесцельно прыгать по каналам, просто, чтобы отвлечься. Сериал, ток-шоу, футбол. Кто с кем играет неизвестно. Впрочем, названия команд все равно ничего не значили для неё. Неожиданно для себя Надина увлеклась наблюдением за передвижением спортсменов по полю, движением, происходившим по своим законам, своим правилам, неведомым ей. Внезапно поняла, что и сама находится на поле среди игроков, и именно от нее зависит исход матча. А она не знает, что делать, бегает суетливо и бестолково, мешая другим игрокам, и чужим, и своим, на трибунах орут, кажется, что-то гадкое в ее адрес… Свисток судьи, оказавшийся звонком будильника, избавил ее от позора и ужаса.

«Олег бы обязательно пошутил насчет моей сексуальной неудовлетворенности, – попыталась развеселить себя за завтраком, – вон сколько мужиков себе в сон напустила, да еще и себя не совсем одетой к ним». Олег всегда подтрунивал над ее страхами и переживаниями. Она обижалась, а он удивлялся ее обидам, смеялся, потом и она смеялась вместе с ним. «А может и правда, нет никакой проблемы. Может, я ее сама себе выдумала. И Видов предложил мне всего лишь участие в семинаре, а книгу Олега упомянул просто, чтобы сделать мне приятное, может, он и правда ее профинансировать хочет. И в самом деле, с чего бы вдруг он стал меня соблазнять? Мы с ним не первый день знакомы». Надина не считала себя красавицей, искренне завидовала подругам с фигурами без излишних, как ей казалось, изгибов и выпуклостей – у них проблем с одеждой не было, а ей все время нужно было что-то подгонять, ушивать. Впрочем, ее это не очень трогало. Ей не нужно было внимание многих мужчин. Вполне достаточно одного – любимого. А Олегу нравится её фигура, нравится она сама, такая, какая есть, пусть и несоответствующая модным стандартам.